Читать книгу "Город зеркал. Том 1  - Джастин Кронин"

Отлично. Мы отправляемся через три дня. Уже разобрался с визой для тебя в Госдепе. Не думай, что у меня нет связей. Сколько еще человек тебе нужно с собой взять? Зная тебя, я бы предположил, что с тобой отправится целая эскадра красивых аспиранток, которые весьма скрасят нам пребывание там.

Пошевеливайся, приятель. Мы скоро изменим этот мир. Дж. Л.

23

Больше особенно нечего рассказывать. Я оказался инфицирован. Выжил, единственный из всех инфицированных. И так была создана раса, которой суждено было править миром.

Это случилось ночью, после того как Джонас пришел навестить меня в моей камере. Много времени спустя, после моей трансформации, когда я уже приспособился к новой ситуации. Я не знал, который час, в моем состоянии пленника подобные вещи потеряли смысл. Но мои планы уже были в стадии реализации. Я и мои товарищи по заговору уже определили наш путь к бегству. Слабоумные люди, которые следили за нами. День за днем мы проникали в их мысли, наполняя их умы нашими чернейшими снами, приводя их в нашу власть. Их слабосильные души уже почти сдались, скоро они будут нашими.

– Тим, это Джонас, – прозвучал его голос из динамика.

Это был не первый его визит. Я много раз видел его лицо за стеклом. Однако он не обращался ко мне напрямую с того самого дня, как я очнулся. За последние годы его внешность разительно изменилась. Длинные волосы, спутанная борода, безумные глаза – олицетворение безумного ученого, того, кем я всегда его считал.

– Я знаю, что ты не можешь говорить. Черт, я даже не уверен, что ты можешь меня понять.

Я понял, что сейчас последует признание. Признаюсь честно, меня очень мало интересовало, что он собирается сказать. Его неспокойная совесть – а какая мне разница? Кроме того, его визит прервал мою процедуру питания. Хотя в прежней жизни я не слишком ценил вкус дичи, теперь мне очень нравилось сырое мясо кролика.

– Происходит что-то плохое. Я теряю контроль надо всем этим, реально.

И в самом деле, подумал я.

– Боже, как я тоскую по ней, Тим. Надо было ее послушаться. Надо было послушаться тебя. Если бы ты только мог поговорить со мной.

Ты скоро услышишь, что я тебе скажу, подумал я.

– У меня есть еще один шанс, Тим. Я всё еще думаю, что это сработает. Возможно, если у меня это получится, я смогу заставить военных сдать назад. Я еще всё могу изменить.

Надежда умирает последней, не так ли?

– Суть в том, что это должен быть ребенок.

Мгновение он молчал.

– Поверить не могу, что говорю такое. Они ее только что привезли. Я знать не хочу, что они сделали, чтобы притащить ее сюда. Иисусе, Тим, она же просто маленький ребенок.

Ребенок, подумал я. Интересный поворот. Неудивительно, что Джонас исполнился такого презрения к себе. Я наслаждался его страданиями. Я знал, сколь низко способен пасть человек, почему бы этому не случиться и с ним?

– Они называют ее Эми НЛС. Без фамилии. Взяли ее из какого-то приюта. Боже всемогущий, у нее даже имени нормального нет. Она просто девочка из ниоткуда.

Я ощутил, как мое сердце прониклось симпатией к этому несчастному ребенку, вырванному из ее нормальной жизни для того, чтобы стать последней и жалкой надеждой безумца. Однако когда я размышлял об этом, в моем сознании начала созревать и иная мысль. Маленькая девочка, воплощенная невинность юности. Конечно же. Идеальная симметрия. Это послание, адресованное мне. Встретиться с ней, вот что станет моим испытанием. Я слышал топот незримых армий, собирающихся воедино. Эта девочка из ниоткуда. Эта Эми НЛС. Кто есть альфа, а кто омега? Кто есть начало, а кто есть конец?

– Ты любил ее, Тим? Можешь сказать мне.

Да, подумал я. Да, да и да. Она была единственным существом в этом мире, которое имело для меня значение. Я любил ее так, как не способен любить ни один мужчина в этом мире. Я так любил ее, что готов был смотреть, как она умирает.

– Ко мне приходили из полиции, сам понимаешь. Они знали, что вы двое должны были лететь на одном самолете. Знаешь, что самое смешное? Я был рад за нее, на самом деле. Она заслужила право быть с тем, кто способен любить ее так, как ей того надо. Так, как никогда не мог любить ее я. Наверное, я хочу лишь сказать, что я рад, что это был ты.

Возможно ли такое? Неужели на моих глазах – глазах зверя, глазах демона – выступили слезы?

– Что ж. – Джонас прокашлялся. – Наверное, это всё, что я хотел сказать. Прости меня за всё это, Тим. Я надеюсь, что ты меня понимаешь. Ты был моим лучшим другом.

Сейчас темно. Небесная диадема звезд повисла над пустым городом. Прошла сотня лет с тех пор, как здесь ходили последние люди, и до сих пор никому не дано ходить здесь, подобно мне, видя тысячекратное отражение своего лица. В витринах магазинов, лавок, окнах особняков. В зеркальных боках небоскребов, огромных вертикальных усыпальниц из стекла. Я смотрю на свое отражение, и что же я вижу? Человека? Чудовище? Дьявола? Каприз природы или жестокое орудие небес? Нестерпимо и подумать о первом, но и о втором – ничуть не меньше. Кто же теперь чудовище?

Я иду. Прислушайся, и услышишь шаги толп, запечатленные в камне. В центре вырос лес. Лес, в Нью-Йорке! Огромная зеленая громада, наполненная голосами и запахами животных. Повсюду крысы, конечно же. Они вырастают до фантастических размеров. Однажды я увидел животное, которое принял то ли за собаку, то ли за кабана, то ли за нечто совершенно новое для этого мира. Летают голуби, идет дождь, времена года сменяют друг друга, и всё это без нас. Зимой всё покрывается снегом.

Город воспоминаний, город зеркал. Одинок ли я? И да, и нет. Я мужчина, у которого обширное потомство. Они лежат, сокрытые от взгляда. Некоторые здесь, те, кто когда-то называл этот остров своим домом; они дремлют под поверхностью улиц давно забытого мегаполиса. Другие – в других местах, мои посланники, ожидающие своего последнего часа. Во снах своих они снова становятся собой; во снах они заново проживают свои человеческие жизни. Какой из миров реален? Лишь когда они восстанут ото сна, их голод уничтожит их, поглотит их, и их души вольются в меня, и я оставлю их тем, что они есть. Это единственное милосердие, которое я могу оказать им.

О братья мои. Числом двенадцать, вы были использованы этим миром с такой жестокостью! Вы считали меня богом, когда я беседовал с вами, однако в конечном счете я не смог спасти вас. Не могу сказать, что я не мог предвидеть это. Ваши судьбы были предначертаны с самого начала; вы ничего не могли поделать с тем, что вы такие, какие вы есть, и в этом заключается наша истина. Подумай о расе, именуемой человеческой. Мы лжем, обманываем, мы желаем того, что есть у другого, и берем это; мы воюем друг с другом и с самой землей; мы забираем множество жизней. Мы заложили планету в банке и потратили эти деньги на безделицы. Мы можем любить, но всегда делаем это недостаточно. Мы никогда не понимаем себя на самом деле. Мы забыли о мире, а теперь мир забыл о нас. Сколько еще лет пройдет прежде, чем ревностная природа наконец возьмет свое? Прежде, чем всё станет так, будто нас никогда и не было? Развалятся дома, обрушатся небоскребы. Сквозь них прорастут деревья, раскинув свои кроны. Поднимутся океаны, смывая остатки прошлого. Было сказано, что однажды всё снова отойдет воде; огромный океан покроет весь мир. В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. Как будет Бог, если Бог существует, вспоминать о нас? Будет ли он знать хотя бы имена наши? Всё заканчивается, возвращаясь к своему началу. Что мы можем делать, кроме того, что вспоминать, вместо него?